Амазонки и попугаи Оксаны Бербеки-Стратийчук

Оксана Бербека-Стратийчук — художница с именем или, лучше сказать, со стилем. Ее специально ищут на выставках, узнают с первого взгляда, узнав, шумно радуются. Самое же значительное и несомненное свидетельство того, что эти имя и стиль действительно существуют, в том, что ей — Оксане Бербеке-Стратийчук — подражают как неосознанно, так и вполне сознательно.

Метаться из стороны в сторону (а тем более из крайности в крайность) художнице с именем не пристало. Впрочем, создается впечатление, что Оксана Бербека-Стратийчук из в себе уверенных и целеустремленных личностей, которые сохраняют полное спокойствие, даже когда (и особенно когда) начинают терять эту самую цель из виду. Во всяком случае, вместо переломов и перегибов — относительно органичное перерастание сюжета в сюжет, образа в образ — одного в другое или даже в то же самое.

Ключ, открывший доселе не иссякшую сокровищницу сюжетов и образов, был найден давно, еще в институте — то было «Грехопадение», где обнаженная Ева совершенно шокировала столь же обнаженного Адама своей кокетливой шляпкой. Итак, ню на фоне экзотических цветов, разрушающихся колонн, условных аркад, не бьющих и бьющих фонтанов, замшелых мраморных амурчиков и т. д. и т. п. Почти сразу же выяснилось, что допускаться в графическую игру будут за редчайшим исключением только дамы. Они томятся, скучают, капризничают, в лучшем случае загадочно мечтают, в любом — ничего не делают. Однако счесть их пугливыми нимфами или безобидными капризницами в духе Ватто — ошибка, которая может стоить жизни какому-нибудь слишком самоуверенному графическому герою. Если уж на то пошло, героини Оксаны Бербеки-Стратийчук — скорее амазонки. Во всяком случае, укрощение диких зверей — для них обычное (и даже не слишком веселое) развлечение, а со Сфинксом и прочими мифологическими монстрами они явно на дружеской ноге. всяком случае, последовательна и логична. Парадоксальная многоэтажная ваза, обложенная фруктами и увенчанная тремя героинями, которые сидят и болтают ножками, — это (по секрету) авторская вариация на тему реально существующей вазы; вся разница в том, что на настоящей вазе ножками никто не болтает — сидят себе смирненько, как и положено барочным излишествам.

Где-то вскоре после парадоксальных ваз Оксана Бербека-Стратийчук и шагнула в натюрморты. Сначала фантазии на темы хрестоматийных голландских шедевров были чем-то вроде декораций для тех же скучающих «амазонок». Потом натюрморты наполнились собственной фауной. Первыми появились попугаи — живые, мертвые, запертые в золотые клетки, жизнерадостно размножающиеся, в любом случае — многокрасочные и, в общем, нестрашные. Симпатичные хохлатые сирены-сирины тоже никого особенно не устрашали и главным образом ссорились с попугаями, которые брали верх благодаря количественному превосходству («Попугаи съели мой виноград»). О змеях и ящерицах с человеческими ликами или про омаров с человеческими же ногами такое уже не скажешь — как и (в особенности) о черепахе с жутко спокойной человеческой маской вместо панциря. К тому же фауна натюрмортов становилась все более агрессивной, вегетарианство стремительно теряло популярность — и поеданием винограда дело уже не ограничивалось. Иначе говоря, персонажи все с большим и большим удовольствием набрасывались друг на друга — под лукавыми взглядами все тех же дам с высокими прическами и раскрашенными веерами.

И, быть может, именно тогда Оксана Бербека-Стратийчук решила отойти от составивших ей имя и славу офортов и акварелей и попробовать себя в живописи. Но это, как принято говорить, совсем другая и к тому же на нынешний момент только-только начавшаяся история.

Натюрморт з русалкою
Літографія, 44×65, 1998

Дві постаті з натюрмортом
Офорт, акварель, 64×50, 1997

Ревнощі до зеленого папуги
Офорт, акварель, 64×50, 1997

Вакх
Офорт, акварель, 65×55, 1997

Ваза
Офорт, акварель, 75×40, 1997

Горизонтальний натюрморт
Офорт, акварель, 42×84, 1996

Натюрморт І
Офорт, акварель, 65×55, 1996

Натюрморт ІІ
Офорт, акварель, 65×55, 1996

Залиште ваше повідомлення